Искушение в пустыне Богословско-философское размышление в духе блаженного Августина и Фомы Аквинского «Тогда Иисус возведён был Духом в пустыню для искушения от диавола.» (Мф. 4:1) I. Пустыня как внутреннее пространство души Блаженный Августин видел в пустыне не место, а состояние — момент, когда душа остаётся один на один с Богом и собой. «Noli foras ire, in te ipsum redi; in interiore homine habitat veritas» («Не выходи наружу; войди в самого себя: во внутреннем человеке обитает истина» — De vera religione, 39) Пустыня — это сердце, очищенное от внешнего шума, где становится слышен тихий голос гордыни — тот самый, что шепчет: “Ты сам себе бог”. Августин называл это движение души amor sui usque ad contemptum Dei — любовью к себе до презрения к Богу. Именно этот внутренний поворот, когда воля ищет своё величие, а не Божие, и есть сущность искушения. Христос, отвергая власть над миром, отказывается от пути самообожествления. Он побеждает там, где пал Адам. Его ответ дьяволу — это восста...
Власть и человек: почему Булгаков заставил Иешуа говорить о насилии Когда я впервые прочёл слова Иешуа в романе Булгакова — «всякая власть есть насилие над людьми» — они зазвучали как откровение, как будто это действительно мог сказать Христос. Булгаков вложил их в уста персонажа, который не столько исторический Иисус, сколько отражение Иисуса в сознании человека XX века — века тоталитарного страха, бюрократической жестокости и безличного насилия системы. Для Булгакова эти слова были не евангельской цитатой, а приговором эпохе , в которой он жил. Он видел, как власть, прикрываясь идеями справедливости и прогресса, превращается в машину страдания. Иешуа в романе говорит Пилату не как бунтарь и не как политик, а как носитель внутренней свободы , которой ничто не может повелевать. Он выражает анархию духа — не разрушительную, а созидательную, ту, которая рождается из любви, а не из ненависти к власти. Булгаков и Евангелие Но...